Изумрудная лихорадка
Девяносто процентов мировой добычи изумрудов приходится на Колумбию. Но путь минерала от рудников до витрин знаменитых ювелирных домов долог: это тяжкий труд, исковерканные судьбы, криминальные войны.
Журнал №74, ноябрь 2009
Читать этот номер
Мы приехали в Колумбию, крупнейшую страну – экспортер изумрудов, с одной целью: проследить путь этих легендарных минералов до того, как они появятся на прилавках культовых ювелирных домов мира или осядут в сейфах арабских шейхов. Почему именно Колумбия? Ее изумруды считаются лучшими в мире: они ценятся за насыщенный зеленый цвет, исключительную прозрачность и отсутствие трещин. Но что скрывается за их красотой? Через сколько исковерканных судеб и через сколько рук проходит камень на своем пути из недр земли до прилавка? В поисках ответов на эти вопросы мы отправились в затерянную в Кордильерах провинцию Бояка, в трех деревушках которой, Музо, Чивор и Пеньяс-Бланкас, добывается 60 процентов мировых изумрудов. Эти месторождения считаются самыми крупными в Колумбии, они же являются самыми старыми. Добыча здесь ведется уже более 400 лет, притягивая как магнит со всей страны тех, кто мечтает чудесным образом разбогатеть.
В Музо изумруды носят все — официантки, продавщицы, водители и даже дети.
От Боготы на автобусе мы едем до перевалочного пункта, городка Чикинкира, где нас должен подобрать внедорожник и довезти до Музо — старейшего и самого известного из месторождений Бояки. Именно здесь пятнадцать лет назад начались кровопролитные изумрудные войны. Жители Музо все еще помнят эти страшные события начала 80-х — середины 90-х годов XX века, унесшие много жизней.
Изумруд — прозрачная разновидность берилла, окрашенная в зеленый цвет оксидом хрома или оксидом ванадия с примесью оксида железа. Особо ценятся крупные бездефектные камни густого холодного тона весом свыше пяти карат. Они дороже равновеликих алмазов.
Проклятие бога АРЕ
Добираемся мы до Чикинкиры ранним утром, когда за холмами брезжат первые лучи солнца. В дальнем углу терминала стоит видавший виды внедорожник, рядом несколько мужчин в сапогах курят, сидя на мешках. Водитель проверяет запаску — и мы отправляемся. Как вскоре выяснилось, проверял он не зря — все шесть часов пути у нас было ощущение, что мы не в машине, а на «американских горках» — то вверх, то вниз. Но по виду попутчиков, с равнодушными лицами переносящих тряску, частые удары головой о крышу, резкие повороты и боль в коленях, понятно: искатели изумрудов привыкли и не к такому. Наконец выбираемся на асфальт и подъезжаем к автовокзалу Музо. Через час эта же машина повезет других пассажиров в Боготу — к скупщикам. Музо — городок небольшой, вокруг сплошные прииски, почти все мужское население так или иначе задействовано в добыче изумрудов.
Люди здесь доброжелательные, охотно идут на контакт. Долли, уже 16 лет работающая в школе учительницей, рассказала нам легенду об этих местах. Первые обитатели Музо — женщина по имени Фура и мужчина по имени Тена — были посланы сюда богом Аре. Он велел им любить друг друга всю жизнь, но тут появился парень по имени Сарби, который искал папоротник на берегу реки, увидел Фуру и влюбился в нее. Фура изменила Тене с Сарби, чем разгневала бога, а осознав свою вину, почему-то убила обоих мужчин. С тех пор Фура и Тена — это горы в Музо, а Сарби — река, протекающая между ними. В этих местах — самые роскошные изумруды, самые красивые бабочки и самые опасные змеи. А так как бог все еще сердится, в Музо часто гремит гром и сверкают молнии. Два раза и мы оказались в центре грозового фронта — удивительно красивое зрелище. В Музо изумруды носят все — официантки, продавщицы, водители и даже дети. Чаще всего люди надевают то, что нашли сами. И почти каждый житель Музо обязательно расскажет вам свою историю про то, как он пошел к реке, как нашел камень, за сколько его продал и что потом сделал на эти деньги. Непонятно только, почему тогда вокруг такая нищета: ведь изумрудный поток, растекающийся без остановки по стране и всему миру, должен был приносить добытчикам огромные деньги.
«Изумрудные бароны»
Колумбия, обладая богатейшими запасами изумрудов, не уделяла серьезного внимания их добыче вплоть до середины XX века. Возможно, причина была политическая: то шла война за независимость, то вспыхивали внутренние вооруженные конфликты. Лишь в конце 1940-х годов государство решило наконец всерьез заняться разработкой месторождений, выделив средства и направив туда рабочих. Но большая часть шахт в основном простаивала. Они заработали в полную силу лишь в 1970-х годах, когда власти позволили вести разработки частным лицам, передав шахты в концессию.
Крупнейшим владельцем стал некто Хильберто Молина. Тогда и начались здесь изумрудные войны, которые тесно переплелись с нарковойнами. В 60-х годах в Колумбии формируются первые преступные группировки, наживавшиеся на наркопроизводстве, которые позже объединились в наркокартели. Одним из тех, кто вместе с легендарным наркобароном Пабло Эскобаром возглавил самый крупный картель, был Гонсало Родригес Гача. Он-то и стал главным зачинщиком изумрудных войн, стремясь получить контроль над всеми месторождениями. В 1987 году Гача убивает своего главного соперника, изумрудного босса Молину, и начинается долгая кровопролитная война между Гачей и партнером Молины наркобароном Виктором Каррансой. Сейн, старожил Музо, с которым мы познакомились в первый день, сейчас работает в городском совете, а в те времена был простым рабочим. Он рассказал нам, что Музо был разделен на два враждующих лагеря. Если кто-то из одного лагеря случайно переступал границы другого, то его убивали без разговоров. Как-то Гача застрелил какого-то неугодного человека из противоборствующего лагеря, затем подвесил тело к вертолету, который отправил кружить над шахтами Виктора Каррансы. Люди старались лишний раз не выходить из дома, боясь стать жертвой шальной пули. Школьникам, если они жили далеко, по той же причине разрешалось уйти с уроков пораньше.
Жертвами в ходе изумрудных войн стало, по разным подсчетам, не менее 2500 человек.
После семи вечера на улицах города не оставалось ни одной живой души. Сам Сейн был влюблен в девушку из соседней деревни, но не мог жениться на ней, потому что она принадлежала враждебному клану. Всего жертвами в ходе изумрудных войн стало, по разным подсчетам, не менее 2500 человек. Все это продолжалось бы до бесконечности, но в 1993 году в результате совместной операции колумбийского и американского спецназа был убит Пабло Эскобар. За несколько лет полиции и армии с помощью американцев удалось разгромить все три крупнейших кокаиновых картеля. Тогда же был убит главный зачинщик изумрудных войн Гача, и все месторождения с шахтами взяли в долгосрочную аренду лояльные властям бизнесмены. В Музо вот уже 15 лет никто не стреляет. Но все, с кем нам довелось поговорить, испытывают что-то вроде ностальгии по тем временам: война войной, но тогда камни, большие и маленькие, дорогие и не очень, находили все. Правда, деньги тут же тратили на алкоголь и женщин, потому что не сомневались: изумруды будут всегда. Многие теперь жалеют, что не накопили денег и не уехали из этих мест. «Теперь надо перебрать центнеры земли в реке, чтобы найти хоть что-то», — сетует Сейн.
Реклама
Искателям-одиночкам легче работать группами: один носит воду, другой вывозит землю, третий долбит породу
Хлеб насущный
Сегодня люди или работают на хозяев, или ищут изумруды в одиночку в реке и в заброшенных шахтах. Больше всего камней – в шахтах глубиной 60 и более метров. Одиночкам (их называют «гуахэро» – по-испански «простой крестьянин») приходится труднее всего. Раньше переработанную землю тут же сбрасывали в реку, и можно было найти маленькие камешки, не замеченные рабочими. Сейчас же, перед тем как выбросить землю, ее тщательно перемывают три раза, и у гуахэро практически не остается никаких шансов найти хоть что-то. Сесар Молина, администратор шахты Коэксминас близ Музо, рассказал нам, что зарплату рабочим не платят, но кормят два раза в день, к тому же у них есть возможность уносить с собой мелкие камешки. «Тут не раздевают и не обыскивают рабочих, как на других шахтах», – уверяет Сесар. На большинстве шахт вынести даже крошечный осколок просто невозможно: рентгеновские камеры «увидят» спрятанные камни даже в самых сокровенных местах.
Процесс добычи изумрудов выглядит следующим образом. Рабочие с отбойными молотками крушат землю, но как только блеснет что-то похожее на изумруд, они отступают. За дело принимаются надсмотрщики, которые тут же, рядом. А поскольку у шахт, как правило, не один хозяин, то надсмотрщики от каждого из них еще следят и друг за другом. Сколько ежедневно добывается в шахте камней – знают немногие. Сейф в офисе Коэксминас открывается, как рассказал нам Сесар Молина, только в присутствии трех человек. Найденные и тщательно отсортированные минералы в тот же день складываются в пакет с надписью «Секретно» и на вертолете переправляются в Боготу. Сесар, кстати, неплохо говорит по-английски и первое, что спросил у нас: «А Тунгусский метеорит – это правда или сказка?». Выяснилось, что он много знает про Россию: мы успели между делом поговорить о Сталинградской битве, о Владимире Ленине, и даже о Петре Первом.
В Катакомбах Пуэрто
Пуэрто — самая глубокая разработка Коэксминас, она уходит под землю на 65 метров. Мы стоим у ограждения перед лифтовой шахтой: черная бездна простирается вниз на десятки метров. Сейчас пересменок, одни рабочие поднимаются наверх, другие едут вниз — в одном из туннелей скоро приступят к бурению. Заходим в грузовой лифт, и машина с мощным гулом начинает спуск. В сопровождении Сейна, мы идем в туннель высотой и шириной в полтора метра, со множеством проходов и ответвлений, в конце которых бурят и взрывают породу. Протискиваемся вперед в темноте, хлюпая по лужам и постоянно тычась головой в брезентовые трубы. По ним в шахту нагоняют насосом свежий воздух, чтобы рабочие могли дышать, тут одна пыль. Но дышать все равно трудно: вентиляционные трубы работают слабо. Проходим к концу туннеля, где в стальных вагончиках, которые занимают почти весь проход, горкой насыпана пустая порода — отходы производства. Рядом у стены — скамейки с надсмотрщиками.
Крупные шахты Музо — это многоуровневые системы с множеством ходов и туннелей глубиной более 60 метров. Здесь высокая влажность воздуха, взвеси пород в воздухе. Случаются и обвалы.
Нас просят отойти — рабочий включает отбойный молоток. Раздается страшный гул, воздух мутнеет, единственная лампа затухает из-за нехватки напряжения. Через десять минут отбойный молоток сменяет лопата. Затем порода проверяется и отправляется в вагончик, который пара рабочих катит к лифту. И так из смены в смену, изо дня в день, на протяжении многих лет. В этот раз ничего не нашли, но это уже норма: минералы попадаются все глубже и глубже. Наверх поднимаемся, сморкаясь уже в черный от пыли платок и утирая мокрые, как после бани, лица. Там, внизу, настоящий ад, и понятно теперь, почему многие предпочитают стать гуахэро и искать камни в одиночку. Но тем не менее хозяева копей не испытывают недостатка в рабочей силе: трудясь в шахте, хотя бы не помрешь с голоду.
Не только бизнес
Когда гуахэро находит изумруд, он везет его на Ла-Плайа, небольшую площадку с кафешками в 15 минутах езды от Музо, где в четыре часа (до начала утренней смены на шахтах) идут торги. Дилеры смотрят товар, оценивают и покупают. Гуахэро узнаешь по высоким резиновым сапогам, рабочих шахты — по сапогам и каскам, надсмотрщиков — по сапогам, каскам и скальным молоткам. А всех их объединяет белое полотенце, перекинутое через плечо. Через день пребывания в Музо мы поняли его предназначение: очень жарко, пот градом — и тоже купили себе такие полотенца.
Частный музей изумрудов в Боготе, открытый в 2008 году, — единственный в мире. В нем собрана коллекция кристаллов самых разных форм и видов, стоимость которой оценивается в миллионы долларов.
Продать изумруд можно и в Боготе — у торгового центра Emerald каждый день собираются скупщики и клиенты со всего мира. Но рабочие предпочитают везти камни в Ла-Плайа — в столицу они едут, если находят действительно крупные камни. Вот уже 15 лет власти обещают проложить хорошую дорогу до Чикинкиры, наладить инфраструктуру для туристов, построить мост через реку, разделяющую близлежащие деревушки, — но воз и ныне там. Зато государство теперь зорко следит за экспортом драгоценных камней, и те, кто занимается этим бизнесом, не выясняют уже отношения посредством оружия. У них появились и другие интересы помимо бизнеса. Так, сеньор Антонио Сепульведа, один из крупнейших легальных экспортеров изумрудов в Колумбии, сегодня в основном занимается своим музеем изумрудов, расположенном на 23-м этаже небоскреба в самом центре Боготы.
Мы еще пару дней ходили по «изумрудным» местам города, чтобы окончательно понять: за красивым камнем стоит множество разных судеб. А я теперь, нося на пальце маленький изумруд, уже не могу не думать о том пути, который он прошел. Для меня — это всего лишь холодный камешек. А для затерянного в горах городка Музо — смысл жизни, который он ищет уже 450 лет и будет искать до тех пор, пока в горах Фура и Тена есть изумруды.
